Свой чужой двор / Иркутск
Свой чужой двор / Иркутск
Мое путешествие по дворам пришлось на август. Прекрасное время — тепло, солнышко, каникулы, во дворах должна кипеть жизнь. Однако все оказалось не совсем так.
Вот красивый городской двор, он находится в современном жилом комплексе, и ему не больше года. Он холодный. Бетонный. Безликий. Там было все — лавочки, волейбольная и баскетбольная площадки, качели, что-то еще для ребятни. Не было только ребятни. Мне даже стало жаль одинокого мальчишку, запертого на ключ в этом пространстве для спортивных игр. Видно было, как ему скучно среди этих фонарей с нарисованной у основания травкой.
Дворы деревянных и малоэтажных каменных домов особенные: здесь чувствуется жизнь. Видно, что для их жителей двор — это не просто территория, по которой приходишь к своему дому. Это их пространство, и к чужим оно относится даже враждебно. Мне показалось, что, чем ближе к центру район, тем враждебнее двор. И я его понимаю: слишком много посторонних — как людей, так и машин — пытаются в него проникнуть. Вот он и отгораживается всеми способами — цепями, картонками, заборами, прячет своих обитателей от посторонних глаз.
Дворы хрущевок. Мне они ближе и понятнее. Наверное, потому, что в таком дворе прошло мое детство. Но они тоже разные. Этот уютный, а тот — нет. Почему один двор находит эмоциональный отклик в моей душе, а другой нет? Не знаю. Может быть, все дело в качелях? Старые, скрипучие, железные. И небо над ними вот-вот перевернется. Я их помню, это из детства. Это из моей жизни. Или песочница-грибок — от нее тоже теплеет на душе. Именно в таких дворах есть свои тети Сони, бабы Веры, дяди Коли, которые делают двор индивидуальным. Потому что только у дяди Коли голубятня, у тети Сони — семь сосенок и георгины, а у бабы Веры уже 15 лет цветет роза и тапинамбур в старых резиновых колесах. Когда уйдет поколение советских энтузиастов, дворы осиротеют. Валентина Николаевна, с которой я познакомилась во время прогулок, сказала: «Из своих только я осталась, остальные — квартиранты».
Еще дворы умеют разговаривать. Вроде бы безлюдно, но мы видим, что Маша любит Сашу, Варя обиделась, а дворник Фарид тоскует по родине. Так двор говорит с нами, приоткрывает дверь в свою жизнь.
И, конечно, во дворах живут машины. Чем новее и выше дом, тем больше машин живет в его дворе. Что может предложить такой двор своим жителям? Только парковку да небольшое пространство в центре с однотипными горками и песочницами для дошколят, гордо именуемое детскими площадками. А может, больше ничего и не надо? Может, это уже пережиток прошлого — все эти в форточку: «Вовочка, пора домой!», «Костя, сбегай за кефиром!», «Палыч, как на счет партии в домино?»
Наблюдая за жизнью двора, я поняла одно: чтобы узнать, жив ли двор, надо в нем жить. Надо видеть его утром, вечером, днем и ночью, зимой и летом. Только тогда можно понять, какой он, именно этот двор. Потому что другой двор — это другая жизнь. И, да, пусть качели останутся, даже скрипучие. Если я слышу их скрип, значит, двор жив.
Текст и фото Светлана Бандурка (2016)
Публикация https://gorodinache.org/backyards-irkutsk-russia/
Вот красивый городской двор, он находится в современном жилом комплексе, и ему не больше года. Он холодный. Бетонный. Безликий. Там было все — лавочки, волейбольная и баскетбольная площадки, качели, что-то еще для ребятни. Не было только ребятни. Мне даже стало жаль одинокого мальчишку, запертого на ключ в этом пространстве для спортивных игр. Видно было, как ему скучно среди этих фонарей с нарисованной у основания травкой.
Дворы деревянных и малоэтажных каменных домов особенные: здесь чувствуется жизнь. Видно, что для их жителей двор — это не просто территория, по которой приходишь к своему дому. Это их пространство, и к чужим оно относится даже враждебно. Мне показалось, что, чем ближе к центру район, тем враждебнее двор. И я его понимаю: слишком много посторонних — как людей, так и машин — пытаются в него проникнуть. Вот он и отгораживается всеми способами — цепями, картонками, заборами, прячет своих обитателей от посторонних глаз.
Дворы хрущевок. Мне они ближе и понятнее. Наверное, потому, что в таком дворе прошло мое детство. Но они тоже разные. Этот уютный, а тот — нет. Почему один двор находит эмоциональный отклик в моей душе, а другой нет? Не знаю. Может быть, все дело в качелях? Старые, скрипучие, железные. И небо над ними вот-вот перевернется. Я их помню, это из детства. Это из моей жизни. Или песочница-грибок — от нее тоже теплеет на душе. Именно в таких дворах есть свои тети Сони, бабы Веры, дяди Коли, которые делают двор индивидуальным. Потому что только у дяди Коли голубятня, у тети Сони — семь сосенок и георгины, а у бабы Веры уже 15 лет цветет роза и тапинамбур в старых резиновых колесах. Когда уйдет поколение советских энтузиастов, дворы осиротеют. Валентина Николаевна, с которой я познакомилась во время прогулок, сказала: «Из своих только я осталась, остальные — квартиранты».
Еще дворы умеют разговаривать. Вроде бы безлюдно, но мы видим, что Маша любит Сашу, Варя обиделась, а дворник Фарид тоскует по родине. Так двор говорит с нами, приоткрывает дверь в свою жизнь.
И, конечно, во дворах живут машины. Чем новее и выше дом, тем больше машин живет в его дворе. Что может предложить такой двор своим жителям? Только парковку да небольшое пространство в центре с однотипными горками и песочницами для дошколят, гордо именуемое детскими площадками. А может, больше ничего и не надо? Может, это уже пережиток прошлого — все эти в форточку: «Вовочка, пора домой!», «Костя, сбегай за кефиром!», «Палыч, как на счет партии в домино?»
Наблюдая за жизнью двора, я поняла одно: чтобы узнать, жив ли двор, надо в нем жить. Надо видеть его утром, вечером, днем и ночью, зимой и летом. Только тогда можно понять, какой он, именно этот двор. Потому что другой двор — это другая жизнь. И, да, пусть качели останутся, даже скрипучие. Если я слышу их скрип, значит, двор жив.
Текст и фото Светлана Бандурка (2016)
Публикация https://gorodinache.org/backyards-irkutsk-russia/
…